Руководитель молодежного отдела епархии, кандидат богословия иерей Николай Корниенко вместе с настоятельницей Сретенской обители игуменией Никой побывал в селах Прибайкальского и Баргузинского районов. Во время поездки священник совершал таинство Крещения, освящал жилье, исповедовал и причастил Святых Тайн несколько больных. В интервью отец Николай кратко рассказал о себе и поделился впечатлениями о людях и природе Прибайкалья.

— Отец Николай, если кратко, откуда Вы родом, как стали священником и как попали в Бурятию?
— Родом я с Украины, Сумская область (бывшая Курская губерния). Поскольку папа был партийным, крестили меня в городе Рыльске Курской области. Перевезли через границу и на дому у священника поздно ночью окрестили. По маминой стороне моя семья верующая. Я всегда бывал на пасхальных службах, знал, что обязательно надо причаститься, перед школой, например. После одиннадцати классов решил поступать в семинарию, но для этого надо было изучить службу, научиться читать по-церковнославянски, поэтому я год жил в монастыре. Потом — пять лет Курской православной духовной семинарии, три года Санкт-Петербургской духовной академии, защита кандидатской диссертации по теме: «История развития церковнославянского языка библейских книг в России в XVII веке». После академии я получил распределение в Курск, но там, в семинарии, не было вакансии преподавателя, и меня направили в распоряжение епископа Улан-Удэнского и Бурятского Савватия.
— Какое впечатление произвела на Вас прибайкальская природа, люди?
— Меня впечатлило обилие и насыщенность красок. Поразили сопки, которых я никогда раньше не видел, Байкал. Сколько времени я здесь нахожусь, столько мечтал увидеть Байкал. Однажды я был в Посольске, но мы приехали туда утром еще затемно, потом, после богослужения, мне указали рукой по направлению к озеру: «Вот там Байкал». Смотрю, какая-то снежная равнина, даже непонятно, где начинается берег. А сейчас моя мечта осуществилась. Кроме того, во время поездки с матушкой Никой у меня была возможность побеседовать с людьми, почувствовать их духовный мир. Он очень отличается от духовного мира тех, кто живет на западе России.
— А чем именно?
— Этот внутренний мир так просто не опишешь. Его характеризует искренность, искреннее покаяние. Исповедуя человека, говоришь ему, что надо всех простить. И ради таинства Исповеди, ради самого священника он готов простить, примириться с тем, что мучает его на протяжении многих лет. Во время совершения исповеди, причащения, крещения, у меня была возможность объяснять, что происходит в определенные моменты таинства. Например, благодаря таинству крещения человек становится членом Церкви, за него можно молиться, ставить свечи, что, оказалось для людей очень важным. Не знаю, насколько глубоко это осознали те, кто принял крещение, но радостный огонек в их глазах был.
— Вас что-то удивило в хорошем смысле этого слова?
— Вы знаете, когда я служу в храмах Улан-Удэ, мне, как молодому священнику, трудно обращаться с назидательной речью к людям старшего поколения. Неловко учить тех, кто годится тебе в отцы, может быть, сказывается воспитание, привитое с детства уважение к старшим. А здесь такого барьера не возникало. Чувствовалось, что для человека ты – прежде всего священник, духовный авторитет, и, независимо от возраста, он готов слушать тебя. Интересно, что люди не стеснялись задавать вопросы, пусть иногда немного детские, но важные и глубокие. Вот сидит несколько семей: родители, дети, бабушки и дедушки. И люди спрашивают обо всем, что у них на душе, не скрывая. Мне, кажется, они многое почерпнули из наших бесед. И я многое почерпнул. Я понял, что не все знают о церкви, есть люди, которые не враждебно относятся к ней, а просто не задумываются, что она есть.
— Не задумываются?
— Да. Вы знаете, я сделал для себя открытие. Может быть, оно касается всей Бурятии, а может быть, только тех, с кем я общался. Люди ничего не знают о храме. Вроде бы и храм есть, а что в нем происходит, какие таинства совершаются или, говоря современным прагматичным языком, какую пользу там можно получить, они просто не знают. Не знают, что есть причастие, соединяющее со Христом, что на исповеди прощаются грехи, что грехи, когда их не исповедуешь, «наматываются», как клубок, и их надо потихоньку «разматывать». Не знают, что после исповеди, легче на душе, а, значит, и другим с тобой будет легче общаться. Такое ощущение, что для людей было большой неожиданностью, что в храм можно просто прийти, можно что-то попросить у Бога, можно просто подойти к священнику, можно квартиру, машину освятить. Спрашиваю: «Интернет есть?». Отвечают: «Есть». Говорю: «В Интернете сейчас есть социальные сети, я бываю «Контакте», пожалуйста, пишите. Я обязательно отвечу, если не в этот же день, то на другой». Сейчас есть много интересных познавательных православных сайтов.
— Получается контраст: с одной стороны, полное незнание о Церкви, а с другой, благоговейное отношение к ней.
— Душа по природе своей христианка. Интересно, что люди, даже не зная церковного этикета, все равно стараются взять благословение у священника, как могут. Например, пожилая женщина пытается мой крест поцеловать. Ей говорят: «У священника крест не целуют». «А я, — говорит, — не знаю, как надо. Пусть он меня простит». Другая сказала: «Дай, я тебя расцелую. Хоть ты и батюшка, а мне все равно — внучок». Что интересно, в одном из сел я исповедовал и причащал одну православную женщину, зашел в комнату, а там – не просто иконы, а целых два мини иконостаса — на одной стене и на второй. Смотрю — лежат сухарики из Серафимо-Дивеевского монастыря и другие святыни.
— У нас многие православные стремятся посетить Дивеевский монастырь.
— Да? Я жил относительно недалеко от Дивеево – 500 км, и то это считалось далеко, а тут люди за тысячи километров ездят в паломнические поездки! Я видел иконы святого праведного Иоанна Кронштадского, святой блаженной Ксении Петербуржской. Оказывается, женщина была в Санкт-Петербурге и привезла оттуда иконы почитаемых святых.
Или, например, фельдшер из Зырянска попросила причастить больную женщину. Меня поразило, что медицинский работник беспокоится не только о телесном здоровье человек, но и о духовном. Больная уже не разговаривала, но находилась в полном сознании: если надо было ответить, сжимала руку и показывала глазами: «да» или «нет». Поразительно, что за ней ухаживает не родственница и не социальный работник, а просто знакомая, которая когда-то, еще будучи маленькой девочкой, жила с ней по соседству в Турунтаево. И сейчас, когда у старушки никого нет, она сама, на добровольных началах, приехала к ней.
— Что Вы, как руководитель молодежного епархиального отдела, можете сказать о сельской молодежи? Социальные болячки в селах обострены до предела. Пьянство, например. Особенно горько, когда спиваются молодые.
— Чем можно заинтересовать сельскую молодежь? Кружками? А кто их будет вести? Оптимальный вариант – это когда в поселке на приходе есть конкретный человек, который может заниматься с молодежью. А я, как руководитель епархиального молодежного отдела, во всем бы ему помогал. У меня после семинарии и академии остались друзья, однокурсники, у которых уже есть какие-то программы, свои наработки. Я всегда могу обратиться к ним за помощью. Можно помочь организационно, лишь бы нашлись заинтересованные люди, которые готовы работать в этом направлении. Мы рассмотрим любые инициативы: пусть это будут скауты или какие-то другие молодежные объединения. Можно выполнять какую-то социальную работу или даже просто играть и параллельно заниматься духовно-нравственным воспитанием.

Под фото: иерей Николай с супругой Татьяной любят бывать в Сретенской обители